Под источниками права в традиционном смысле понимают внешнее выражение права, формы закрепления уполномоченными на то органами соответствующих правил поведения57. Формы права Европейского союза образуют целостную систему источников с присущей для такой системы иерархией актов.
Европейский союз был основан путем заключения международного правового договора, поэтому источниками права Союза являются в первую очередь те, которые названы в Статуте международного суда как источники международного права. Согласно ст. 38 суд, который обязан решать переданные ему споры на основании международного права, применяет:
a) международные конвенции, как общие, так и специальные, которые устанавливают правила, определенно признанные спорящими государствами;
b) международный обычай как доказательство всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы;
c) общие принципы права, признанные цивилизованными нациями;
d) с оговоркой, указанной в ст. 59, судебные решения и доктрины наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву различных наций в качестве вспомогательного средства для определения правовых норм.
Среди источников права Европейского союза различают акты первичного и вторичного права.
Европейский союз отличается от международных организаций тем, что его целью является постепенное осуществление европейской экономической интеграции.
Международно-правовые источники права Союза определяются как первичное право, так как они непосредственно легитимируются международно-правовым правопорядком. Собственные акты Союза легитимируются Договором о ЕС (Лиссаб. ред.), Договором о функционировании Европейского союза и лишь косвенно – международно-правовым правопорядком, поэтому они определяются как вторичное право.
Первичное и вторичное право находятся в отношениях иерархии. Вторичное право должно соответствовать и определяться первичным правом, в противном случае оно может быть признано недействительным Судом ЕС (ст. 264 Договора о функционировании Европейского союза).
К первичному праву относятся также, согласно ст. 38 Статута международного суда, международные договоры, международный обычай и общие принципы права, признанные цивилизованными нациями.
Учредительные договоры. Первостепенное место среди актов первичного права занимают все учредительные договора Союза, а именно:
• Договор о ЕОУС 1951 г.;
• Договор о ЕЭС 1957 г. (с 1997 г. – Договор о ЕС);
• Договор о Евратоме 1957 г.;
• Бюджетный договор 1970 и 1975 гг.;
• Единый европейский акт 1986 г.;
• Договор о Европейском союзе и Договор о Европейском сообществе (Маастр. ред., 1992 г.; Амстерд. ред., 1997 г.; Ниц. ред., 2001 г.; Лиссаб. ред. 2007 г.);
• Договор о функционировании Европейского союза, 2007 г.
Учредительные договоры по способу выработки, заключения и введения в действие воспроизводят соответствующий порядок и процедуры, принятые при заключении международных договоров и соглашений. Введение в действие происходит при единогласной ратификации этих актов всеми государствами-участниками. Однако по направленности, кругу субъектов, содержанию и значимости учредительные договоры во многом близки к конституции. Отсутствие постановлений, закрепляющих права и свободы человека, устранены путем прямой отсылки к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. Она образует составную часть принципов этого права, без признания и соблюдения которых невозможно членство в ЕС.
Правовая доктрина также квалифицирует учредительные акты как конституционную хартию, сравнимую с конституциями государств-членов. Суд ЕС в заключении от 14 декабря 1991 г. № 1/91 по проекту договора между ЕЭС и ЕАСТ (Европейская ассоциация свободной торговли) о создании Европейского экономического пространства подтвердил такую трактовку. Он отмечал: «Договор о ЕЭС заключен в форме международного соглашения. Однако образует конституционную хартию правового Сообщества». К этому следует добавить, что по своему происхождению учредительные договоры относятся к международно-правовым актам, обладающим спецификой.
Учредительные договоры являются актами прямого действия. Их положения действуют независимо от принятия национальных актов имплементации. Однако, как разъяснил Суд ЕС, прямое действие нормы подчинено таким требованиям, как ясность, независимость, непротиворечивость и отсутствие необходимости в специальных актах применения, без которых данная норма не может порождать юридических последствий.
Кроме учредительных договоров в первичное право входят источники, которые содержат к ним изменения и дополнения, так называемое дополнительное первичное право.
Договор о функционировании Европейского союза содержит как материальные, так и нормы, касающиеся компетенций, относящихся к трудовому праву. Немногочисленны материальные нормы трудового права. К ним относятся:
– ст. 45 Договора о функционировании Европейского союза, которая регулирует право на свободу передвижения трудящихся – свобода движения будет включать отмену любой дискриминации по национальному признаку в отношении трудящихся государств-членов в том, что касается найма, вознаграждения и других условий труда и занятости;
– ст. 151 Договора о функционировании Европейского союза содержит социально-политические принципы ЕС;
– ст. 157 Договора о функционировании Европейского союза гарантирует равную оплату для мужчин и женщин за равный или равноценный труд.
Для трудового права имеют значение нормы и экономического права Европейского союза, в частности нормы, регулирующие внутренний рынок. Это четыре основные свободы: свобода передвижения товаров (ст. 34 и 35); свобода учреждения (ст. 48); свобода предоставления услуг (ст. 56) и свобода передвижения капиталов (ст. 63) Договора о функционировании Европейского союза. Они гарантируют свободу развития экономических факторов. Право конкуренции с запретом картелей (ст. 101), запретом злоупотреблений (ст. 102) и запретом помощи (ст. 107) и исключения в пользу общественных интересов (ст. 106) создают систему конкуренции на внутреннем рынке, защищенную от злоупотреблений.
Компетенция по правотворчеству трудового права регулируется ст. 46 Договора о функционировании Европейского союза: «Совет, действуя в соответствии с процедурой, изложенной в ст. 294, и после консультации с Европейским парламентом и Экономическим и социальным комитетом должен издать директивы или регламенты, устанавливающие меры, необходимые для введения свободы передвижения, особенно, как это определено в ст. 46, для трудящихся». Статья 115 Договора о функционировании Европейского союза предусматривает, что «Совет, постановляя единогласно в соответствии со специальной законодательной процедурой и после консультации с Европейским парламентом и Экономическим и социальным комитетом, принимает директивы по сближению законодательных, регламентарных и административных положений государств-членов, которые непосредственно влияют на создание или функционирование внутреннего рынка». Составной, но структурно обособленной частью учредительных документов выступают прилагаемые к ним протоколы. Эти источники дополняют и уточняют статьи учредительных документов положениями специального, организационного или переходного характера.
Протоколы фактически заменяют собой оговорки государств-членов, которые по общему правилу разрешаются Венской конвенцией о праве международных договоров 1969 г. для международных соглашений, но не допускаются к учредительным документам Евросоюза.
По своей юридической природе протоколы представляют собой особый (дополнительный) элемент в структуре учредительных документов Евросоюза, только помещенный отдельно от основных частей Договоров.
Особое место среди актов первичного права занимает Хартия Европейского союза об основных правах.
Международные договоры
ЕС возникло путем заключения международно-правового договора и поэтому является частью международного правопорядка.
Особую группу источников права образуют международные договоры. Соглашения ЕС с третьими государствами и международными организациями являются внешними источниками, правовой режим которых определяется нормами международного права. На них полностью распространяются принципы pacta sund servanda (обязанность соблюдать), неизменяемость в одностороннем порядке, верховенство по отношению к внутренним источникам права и др. Постановления международных договоров не должны противоречить учредительным договорам. Судом ЕС a priori (независимо) осуществляется контроль по запросу государств-членов и институтов ЕС. Европейский союз имеет по учредительным договорам статус юридического лица. Национальное право и международная правосубъектность позволяют ему вести переговоры и заключать международные договоры и соглашения с третьими государствами как двустороннего, так и многостороннего характера; сотрудничать и даже входить в их состав; поддерживать дипломатические или квазидипломатические отношения как с третьими государствами, так и с международными организациями.
В общем виде положение, подтверждающее право ЕС заключать международные соглашения, сформулировано в ст. 218 Договора о функционировании Европейского союза. Суд ЕС признал международный договор составной частью права. «Только ЕС может принимать на себя и выполнять договорные обязательства в отношении третьих государств, затрагивающих сферу применения права ЕС»58. Из этого вытекает, что ЕС обладает полномочиями на заключение международных договоров, если они являются продолжением внутренней компетенции ЕС (концепция параллелизма). Исключение из этой сферы государств-членов обусловлено не самим фактом подписания договора, а введением в действие общей нормы, регулирующей соответствующие правоотношения. До ее создания сохраняется смешанная компетенция.
На уровне учредительных договоров решен и вопрос о международных обязательствах государств-членов, взятых до их вступления в ЕС. Из ст. 350 и 351 Договора о функционировании Европейского союза видно, что международные обязательства, принятые государствами до их вступления в Союз, сохраняют свою силу, что полностью соответствует одному из ведущих принципов международного права: «договоры должны соблюдаться». При противоречии ранее заключенного соглашения с положениями права Союза соответствующее государство-член прибегает к любым подходящим средствам, чтобы ликвидировать установленные несоответствия.
Три категории договоров оказывают воздействие на формирование и эволюцию права Европейского союза. Во-первых, это договоры, заключаемые с третьими государствами и/или международными организациями. Такого рода договоры подписываются ЕС по вопросам, полностью относящимся к сфере его ведения. Вторую категорию международных договоров образуют так называемые соглашения, которые охватывают отношения в сфере ведения как ЕС, так и государств-членов. Соглашения первой и второй групп образуют неотъемлемую составную часть права. Для инкорпорации в правовую систему ЕС вступивших в силу соглашений не требуется каких-либо специальных актов имплементации. В рамках этой системы они занимают место, следующее за учредительными договорами. По общему правилу постановления эти соглашения имеют прямое действие, достижение которого обусловлено соответствием таким критериям, как применимость судом (порождает права и обязанности для частных лиц), ясность, непротиворечивость и безусловность. Для их реализации и применения судом не требуется каких-либо дополнительных актов.
Соглашения третьей категории – это договоры, заключаемые государствами-членами, но правовые последствия затрагивают непосредственно ЕС. Общее требование ст. 4 Договора о Европейском союзе (Лиссаб. ред.) – государства-члены обязаны обеспечивать реализацию целей и принципов интеграции и не создавать препятствий для их осуществления. Наличием прямого уполномочия ЕС в отношении его юрисдикции или признания юридической значимости такого акта предопределяется отнесение данных актов к источникам европейского трудового права.
Право обычаев ЕС как источник права не играет большой роли. Примером могут служить правоотношения Евросоюза с его служащими, которые регулируются частично обычаем.
Правовая доктрина. Важную роль в становлении и развитии трудового права Европейского союза имеет правовая доктрина, положенная в основу права. Правовая доктрина ЕС – понятие условное, представляющее совокупность теоретических представлений о целях, принципах и правовых нормах европейской интеграции. Функцию доктрины выполняют экспертные заключения ведущих европейских специалистов в специализированных комитетах и комиссиях ЕС. Они осуществляют анализ действующего законодательства и подготовку рекомендаций для определения принципов и содержания новых актов Европейского союза.
Соотношение первичного права с национальным правом
В Договорах о ЕС (Лиссаб. ред.) и Договоре о функционировании Европейского союза не регулируются соотношения первичного права с национальным правом. Соответствующие принципы по данному регулированию были разработаны в практике Суда ЕС в 1960-е гг.
Дело Ван Генд (Van Gend & Loos 59). Нидерландская фирма Van Gend & Loos вывозила определенные химикаты из Великобритании. Фирмой выплачивалась ввозная пошлина, которая в марте 1960 г. увеличилась в два раза. Фирма оспорила это, опираясь на ст. 25 Договора о ЕЭС. При этом государства-члены были обязаны не вводить никаких новых таможенных пошлин и сборов и не увеличивать существующие. Поэтому фирма подала жалобу в компетентный суд, который передал в Суд ЕС, согласно ст. 177 Договора о ЕЭС, вопрос: имеет ли ст. 12 Договора ЕЭС прямое действие на территории государства-члена, иными словами, могут ли граждане такого государства на основании вышеупомянутой статьи претендовать на индивидуальные права, подлежащие защите судами?
Суд ЕС ссылался на принципы международного права, согласно которым международный договор, такой как Договор о ЕЭС, должен толковаться в соответствии с его целью.
Суд ЕС решил следующее. Цель Договора о ЕЭС – создание общего рынка, функционирование которого непосредственно затрагивает интересы членов Сообщества, подразумевает, что данный Договор представляет собой не простое соглашение, создающее только взаимные обязательства между договаривающимися государствами. Эта точка зрения подтверждается в преамбуле Договора, которая обращена не только к правительствам, но и к народам. Она также более конкретно подтверждается созданием институтов, наделенных суверенными правами, реализация которых оказывает воздействие в равной степени как на государства-члены, так и на их граждан. Следует отметить, что граждане государств, объединенных в ЕС, участвуют в деятельности ЕС через Европейский парламент и Экономический и Социальный комитеты.
Кроме того, роль, которую играет Суд ЕС в соответствии со ст. 177 Договора о ЕЭС в обеспечении единообразного толкования Договора национальными судами, подтверждает, что государства-члены признают право ЕС источником, к которому их граждане могут обращаться в таких судах.
Из этого следует сделать вывод о том, что ЕС представляет собой новый международный правопорядок, в пользу которого государства ограничили свои суверенные права в определенных областях и субъектами которого являются не только государства-члены, но и их граждане. Право ЕС с учетом законодательства государств-членов не только налагает обязательства на частных лиц, но также наделяет их правами, которые становятся частью их правового достояния. Эти права возникают не только в том случае, когда они прямо выражены в Договоре, но также вследствие обязательств, которые Договор строго определенным образом налагает на частных лиц, равно как на государства-члены и институты ЕС.
По общему смыслу Договора в части, касающейся таможенных пошлин и равнозначных им сборов, ст. 9, провозглашающая основой ЕС Таможенный союз, включает в качестве существенного положения запрет подобных таможенных пошлин и сборов. Это положение приводится в начале раздела Договора, определяющего «Основы Сообщества»; оно применяется и разъясняется в ст. 12. Данным решением был признан принцип прямого действия права ЕС на национальное право (англ. direct effect, француз. effet directe).
В немецкой литературе применяются термины «прямая применимость» и «преимущественная применимость». Суд ЕС употребляет эти термины как синонимы.
В деле Энел (Costa v. ENEL)60 господин Costa отказался оплачивать счета вновь созданного общества по электричеству ENEL, так как подсчитал, что закон о национализации этого общества является недействительным из-за нарушения права ЕС. Суд г. Милана передал в Суд ЕС, согласно ст. 177 Договора о ЕЭС, несколько вопросов. В решении рассматривались вопросы Миланского суда в отношении ст. 102, 93, 53 и 37, целью которых было выяснить, имеют ли данные статьи прямое действие и создают ли они права для частных лиц, которые должны защищать национальные суды, и если это так, то каково их значение. Это положение противоречило бы дуалистической позиции итальянской конституции о взаимоотношениях международного и национального права.
Суд ЕС сослался на цель Договора о ЕЭС и подтвердил свое мнение о том, что ЕЭС является особенной международной организацией. В отличие от обычных международных договоров Договор ЕЭС создал свою собственную правовую систему, которая со вступлением Договора ЕЭС в силу стала неотъемлемой составной частью правовых систем государств-членов и положения которой обязаны применять их суды. Создав на неограниченный срок ЕС, имеющее свои собственные институты, статус юридического лица, собственную правоспособность и международную правосубъектность и, в частности, реальные полномочия, вытекающие из ограничения компетенции или передачи полномочий ЕС, государства-члены ограничили в строго определенных областях свои суверенные права и тем самым создали совокупность правовых норм, обязывающих как их граждан, так и их самих.
Инкорпорация в правовые системы каждого государства-члена положений права ЕС, а также общих положений, вытекающих из буквы и духа Договора ЕЭС, делает невозможным для государств-членов придание приоритета одностороннему и последующему акту национального права перед правовой системой, созданной ими на основе взаимности. Обязательность права Сообщества не может быть различной в разных государствах в зависимости от последующих внутренних правовых норм без того, чтобы не поставить под угрозу достижение целей Договора, изложенных в ст. 5 (2), и не стать основой для дискриминации, запрещенной ст. 7.
Обязательства, принятые по Договору об учреждении Сообщества, были бы не безусловными, но лишь возможными и зависящими от обстоятельств, если бы они могли быть оспорены последующими законодательными актами подписавших его государств. В том случае, когда Договор предоставляет государствам право на односторонние действия, это четко указано в специально принятых положениях (например, в ст. 15, 93 (3), 223–225). Просьбы государств-членов о предоставлении разрешения частично отступить от Договора рассматриваются в ходе специальной процедуры санкционирования (например, ст. 8 (4), 17 (4), 25, 26, 73, подпараграф 3 ст. 93 (2) и ст. 226), и они были бы беспредметны, если бы государства-члены могли избавиться от исполнения своих обязанностей с помощью обычного закона.
Из приведенных доводов следует, что проистекающее из автономных источников право, порожденное Договором ЕЭС, не может вследствие своей особой и изначальной природы быть оспорено каким бы то ни было внутренним правовым актом без того, чтобы не ликвидировать статус права ЕС и не поставить под сомнение правовую основу самого ЕС. Этим решением был установлен приоритет применения права ЕС над национальным правом независимо от имплементационного законодательства или других внутренних факторов. Суд ЕС не стал вмешиваться в спор о дуалистической или монистической теории и признал Европейское экономическое сообщество особой формой международной организации, внутри которой действуют особые принципы. Этим он дал возможность государствам-членам, которые ориентированы на дуалистическую теорию, согласиться с прямым действием и приоритетом права ЕС без изменения их позиции по отношению к международному праву. С момента принятия этих решений стало признанным, что ЕС является наднациональной организацией и право ЕС является наднациональным правом. Оно не национальное, не международное, а наднациональное (супернациональное). У него больше общего с внутригосударственным, чем с международным правопорядком. Такая форма международной организации не имела прежде прототипа.
Прямое действие и приоритет применения не всегда ведут к тому, что нормы первичного права обязательны и для частных лиц, т. е. имеют горизонтальное действие. Для этого предусмотрены специальные требования, норма должна иметь четко выраженное горизонтальное действие, например запрет картелей и злоупотреблений (ст. 101 и 102 Договора о функционировании Европейского союза). Суд ЕС признает горизонтальное действие нормы первичного права тогда, когда этого требует практическая действенность права ЕС. Так, уже в 1970-х гг. Суд признал, что стороны коллективных соглашений связаны со свободой учреждений (ст. 49 Договора о функционировании Европейского союза) и свободой передвижения работников (ст. 45 Договора о функционировании Европейского союза).
В решении Суда ЕС по делу Валраве (Walrave)61 господин Валраве работал как лидер при велогонщике. Он хотел эту деятельность осуществлять на международных гонках при велогонщике другой национальности. Но это было запрещено Регламентом Международного союза велосипедистов, согласно которому лидер гонщика должен иметь ту же национальность, что и сам гонщик. При этом речь шла о дискриминации по национальной принадлежности. Господин Валраве обжаловал это положение, ссылаясь на свободу учреждений и свободу передвижения наемного работника, при которых запрещается дискриминация.
Суд решил, что установленный в ст. 19 Договора о ЕЭС запрет различного отношения применяется также к частным объединениям. Суд обосновал это тем, что «устранение препятствий для свободного передвижения лиц и услуг, одна из существенных целей ЕС, была бы поставлена под угрозу, если действие устраненных государственных ограничений было бы возобновлено тем, что частноправовые объединения и учреждения создавали бы подобные препятствия в силу их правовой автономии, и в их компетенции находятся, в частности, условия труда в государствах-членах, которые регулируются законами, подзаконными актами или договорами или подобными правовыми соглашениями, которые заключаются с частными лицами или принимаются частными лицами», из чего возникает опасность неединообразного применения запрета дискриминации (п. 16–19 решения).
Регулирование имеет горизонтальное действие, если оно распространяется и на частные соглашения. Это действует сегодня бесспорно для требования о равной оплате труда, а также для основных свобод за исключением свободы движения товаров.
Если первичное право в каком-либо государстве-члене неправильно применяется, то каждый имеющий от этого ущерб имеет право на его возмещение. Требование возмещения ущерба возникает не из неправомерного отношения представителя государственной власти, что признают все государства-члены, а более зависит от того, какой орган государства-члена нарушил право ЕС62. В решении по делу Brasserie du Pecheur und Factortame63 Суд ЕС признал требование возмещения ущерба из-за тяжелого нарушения первичного права ввиду законодательного бездействия. Согласно решению по делу Коблер (K)bler)64 государство-член может быть признано ответственным из-за ошибочного применения первичного права высшим судебным органом, когда суд в конкретном случае не усмотрел, что условия требования об ответственности не выполнены, если нарушение права Сообщества не было очевидным.
Вторичное право, создаваемое на основе учредительных договоров, – это результат правотворчества институтов ЕС. Формирование его видов и введение их в действие осуществляются из правовых установлений первичного права.
Основы содержательного регулирования трудового права находятся во вторичном праве, которое авторизировано (уполномочено) нормами первичного права. Чтобы понять действие европейского трудового права, необходимо сначала понять действие вторичного права.
Правовые нормы вторичного права издаются как юридически обязательные предписания институтов ЕС. Они регулируют в рамках юрисдикции Союза отношения между субъектами права. Нормы действуют и применяются в соответствии с принципами и условиями последних и в пределах их юрисдикции. Вторичное законодательство должно подпадать под действие соответствующих статей. Оно просто детализирует то, что сказано в статье в общем виде и не может расширить действие положений статьи. Статья имеет законодательную силу. Это значит, что вторичное законодательство всегда является условным и может быть отменено, если будет установлено, что оно, по сути, находится в противоречии с базовыми принципами статьи Договора. При этом статья может выходить за рамки вторичного законодательства. Таким образом, статьи сохраняют свое значение даже в том случае, если существует вторичное законодательство. На вершине этой пирамиды находится ст. 18 Договора о функционировании Европейского союза, запрещающая любую дискриминацию.
Вторичное право составляет основной массив права Европейского союза, и в частности трудового права. К главным особенностям его правового режима относятся верховенство по отношению к национальным правовым установлениям, прямое действие, интегрированность в национальное право и обеспеченность юрисдикционной защитой.
Согласно 288 Договора о функционировании Европейского союза «Европейский парламент совместно с Советом, Совет и Комиссия принимают регламенты, директивы, решения и дают рекомендации или заключения».
Регламент является актом общего характера. Он является обязательным во всех своих частях и подлежит прямому применению во всех государствах-членах (ст. 288 Договора о функционировании Европейского союза). Регламент может содержать основы индивидуальных прав частных лиц. В трудовом праве действуют только несколько регламентов наемных работников к работодателям в национальных судах.
Директива «обязательна для каждого государства-члена, которому она адресована, в отношении ожидаемого результата, но сохраняет за национальными властями свободу выбора форм и методов действий» (ст. 288 Договора о функционировании Европейского союза). Следует отметить, что директива является основным инструментом трудового права Евросоюза. Для имплементации директивы предоставляется определенный срок. Для государства-члена наступают серьезные последствия, если не выполняется обязанность имплементации. Директива является определяющей для содержания имплементационного закона.
Так как государство-член обязано имплементировать директиву, то оно не может по истечении срока имплементации ссылаться по отношению к своим гражданам на то, что директива не имплементирована полностью или частично.
В решении Суда ЕС по делу Беккер (Becker)65 рассматривается 6-я Директива ЕЭС от 17 мая 1977 г. «О гармонизации законодательства государств – членов Сообщества о налогах с оборота – общей системе налога на добавленную стоимость» (Директива № 77/388/ЕЭС), которая предусматривает, что деятельность посредника в получении кредитов не подлежит обложению налогом на добавленную стоимость (ст. 13). Директива должна была быть имплементирована к 1 января 1979 г., но в Германии она была имплементирована к 1 января 1980 г.
Госпожа Беккер, которая работала посредником по кредитам, подала заявление в финансовое ведомство Мюнстера об освобождении от уплаты НДС за 1979 г. Отказ финансового ведомства она обжаловала в финансовый суд, который направил запрос в Суд ЕС о вынесении предварительного решения по вопросу толкования ст. 13 6-й Директивы Совета № 77/388/ЕЭС66 для определения, можно ли рассматривать норму об освобождении от уплаты налога на добавленную стоимость как имеющую прямое действие в ФРГ с 1 января 1979 г.
Суд ЕС в решении по этому делу выработал правовой принцип, который часто именуется как «прямое действие директив». Суд исходил из того, что если бы директивы не обладали прямым действием, то это противоречило бы ст. 249 Договора о ЕС (Ниц. ред.). Суд вывел принцип, что было бы несовместимым с обязывающим характером, который признается за директивой, исключать в принципе, что на обязательство, которое она налагает, заинтересованным лицам нельзя ссылаться. Обязательство государства – члена ЕС было бы абсолютно неэффективным, если бы ему было разрешено аннулировать те юридические последствия, к которым положения директивы могли привести. В частности, в случаях, когда институты ЕС посредством директивы обязывают государства – члены ЕС действовать определенным образом, эффективность такой меры снизится, если лица не смогут полагаться на нее в судебных разбирательствах и национальные суды не смогут принимать ее во внимание в качестве элемента права ЕС. Соответственно, государство – член ЕС, которое не приняло в установленный срок мер по исполнению, требуемых по Директиве, не может ссылаться в делах против физических лиц на свое собственное неисполнение обязательств, вытекающих из Директивы. Таким образом, во всех случаях, когда положение Директивы с точки зрения их содержания оказываются безусловными и достаточно точными, на эти положения можно в отсутствие имплементационных мер, принятых в течение предписанного периода, ссылаться в противодействие любому национальному положению, не соответствующему Директиве. К тому же они предоставляют права, которые частные лица способны отстаивать перед государством. Например, пока соответствующая Директива ЕС не имплементирована в национальное законодательство, не может быть наложен штраф за слив сточных вод, вредных для окружающей среды67.
Поскольку из Директивы выводятся индивидуальные права, то они могут применяться непосредственно публичным работодателем. Суд ЕС исходит из широкого понятия «публичный работодатель»: если у общества частного права 100 % принадлежит государству, то оно является публичным работодателем независимо от правовой формы.
В решении по делу Фостер (Foster)68 госпожа Фостер могла бы основываться непосредственно на Директиве № 76/207/ЕЭС по отношению к своему работодателю Бритиш Гас (British Gas). Эта Директива запрещает дискриминацию по признаку пола при увольнении. В соответствии с британским законодательством мисс Фостер была уволена в возрасте 60 лет по достижении возрастной границы. Мужчины подлежат увольнению лишь в возрасте 63 лет. Увольнение было незаконным.
Непрямое действие Директивы в отношении частных лиц нарушало бы принцип, что они не должны иметь ущерб из-за неимплементации Директивы их государствами-членами.
Решение Суда по делу Дори (Faccini Dori) 69. Госпожа Дори (Faccini Dori) на вокзале г. Милана заключила договор об обучении английскому языку. Позднее она передумала и решила отказаться от заключенного договора. Итальянское законодательство не предусматривает право на такой отказ. Директива № 85/577/ЕЭС предусматривает защиту прав потребителя в случае заключения договоров вне служебных помещений. Статья 5 данной Директивы обязывает государства-члены предоставить потребителям в таких случаях право отказаться в течение семи дней от договора, но в Италии эта Директива не была имплементирована.
Суд ЕС ответил отрицательно на вопрос о том, может ли госпожа Дори (Faccini Dori) ссылаться на неимплементированную Директиву по отношению к фирме «Рекреб» (Recreb), которой школа по обучению иностранным языкам передала свои права на получение оплаты по договору. Директива не может создавать обязанности как для отдельных граждан, так и для фирмы «Рекреб» (Recreb).
Решение Суда ЕС от 26.09.2000 по делу Unilever Italia70 понимается как важное для четкой позиции по горизонтальному действию директив.
Фирма Unilever поставила в сентябре 1998 г. примерно 650 л оливкового масла в сеть супермаркетов Central Foods, которые планировали продавать масло в Италии. Через два дня после поставки компания Central Foods сообщила, что этикетки на бутылках с оливковым маслом не соответствуют итальянскому законодательству, поэтому Central Foods не обязан принять и оплатить поставленный товар. Итальянское законодательство предусматривает возможность указывать на этикетках, что данное оливковое масло определяется как итальянское, только в случае, если выращенные в Италии оливки отжаты, переработаны и упакованы в Италии. Согласно Регламенту ЕС № 2815/98 такие нормы национального законодательства недопустимы. Комиссия Евросоюза уже указывала Итальянской Республике, что такое несогласование опасно, и потребовала, согласно абз. 3 ст. 9 Директивы 83/189, в течение ближайших 12 месяцев принять соответствующий закон, но Италия этого не сделала. В противоречие Директиве 83/189 Италия не уведомила Комиссию о непринятии такого закона. Фирма Unilever сослалась на то, что нормы об этикетках неприменимы из-за того, что они противоречат законодательству ЕС, и поэтому несоответствующие этикетки не могут привести к недействительности поставки. Гражданский суд г. Милана поставил перед Судом ЕС вопрос о том, можно ли ссылаться в споре между частными лицами на действия государства-члена, нарушающего директиву.
Суд ЕС четко указал, что директива сама по себе не может устанавливать обязательств для отдельных лиц. Директива № 83/189 обеспечивает только формальную согласованность технических норм с правом ЕС и не содержит содержательных требований к поведению государств-членов, поэтому национальные суды могут нормы, о которых, вопреки директиве, они не уведомлены и которые поэтому недействительны, не применять также в спорах между частными лицами. При толковании этого решения необходимо обратить внимание, что в принципе идет речь о вертикальном действии директивы: о применении законодательства, противоречащего директиве (например, в производстве по делам о правонарушениях против Central Foods из-за производства бутылок с оливковым маслом с этикетками, не соответствующими стандартам, и устранении этим нарушения договора о поставке со стороны Unilever). В этом решении фактически первоначально был установлен отказ от горизонтального действия директивы.
Следует отметить, что если бы госпожа Фостер (решение Суда ЕС от 26.09.1990 по делу C-188/89) была бы занята в Marks & Spenser, то ее увольнение не было бы незаконным. Если бы госпожа Фостер в этом случае осталась без правовой защиты, то для нее действие права ЕС не было бы убедительным. Суд ЕС уже до решения от 14.07.1994 по делу С-91/92 (Faccini Dori) развил принцип, что если гражданин не может исполнить индивидуальные права, гарантированные директивой из-за того, что государство-член полностью или частично не исполняет директиву, то Суд ЕС выработал принцип обязанности возмещения вреда государством-членом из-за законодательного бездействия. Первым решением по этому принципу права ЕС было трудоправовое решение.
В решении Суда ЕС по делу Francovich Iund Bonifaci I 71 господин Francovich и госпожа Bonifaci работали у итальянского работодателя, который разорился. Италия к этому периоду времени своевременно не имплементировала Директиву № 80/987/ЕЭС (Директиву о банкротстве), что уже было установлено Судом ЕС по иску Комиссии 72. Они подали иск против Итальянской Республики о возмещении ущерба. В Суд ЕС национальным судебным органом был направлен запрос о том, может ли частное лицо в силу действующего права ЕС, пострадавшее от неисполнения Директивы № 80/987, что было констатировано Судом ЕС, потребовать от государства выполнения достаточно четких и определенных положений Директивы, ссылаясь на прямое действие положений акта ЕС относительно гарантированной оплаты, или во всяком случае потребовать возмещения убытков, хотя это и не предусмотрено Директивой.
Вопреки общим правовым традициям государств-членов Суд ЕС разработал индивидуальное право-требование из-за законодательного бездействия. Принцип ответственности государства за ущерб, причиненный частным лицам в результате нарушения обязательного для них права ЕС, неотъемлемо присущ системе, созданной договором. Обязанность государств-членов возместить причиненный ущерб основана также на ст. 5 Договора о ЕЭС, в соответствии с которой государства-члены должны принять все меры общего или специального характера, необходимые для выполнения обязательств, наложенных на них правом ЕС. К числу такого рода обязательств относится также устранение всех последствий неправомерного нарушения права ЕС.
Из всего сказанного следует, что право ЕС подтверждает преимущественную силу принципа, согласно которому государства-члены обязаны возместить ущерб, причиненный частным лицам, вменяемый им в связи с нарушением права ЕС. Суд ЕС связал принцип прямого действия права ЕС с принципом, что директивы ЕС должны быть имплементированы в законодательство государств-членов. В решении по делу
Дилленкофер (Dillenkofer) было более точно сформулировано требование об ответственности государств-членов из-за законодательного бездействия, которая ранее предусматривалась только при тяжком нарушении государством-членом своих обязанностей по праву ЕС. Кроме того, должна существовать четкая причинная связь между нарушением обязанностей и индивидуальным ущербом73.
Действие директив между частными лицами было практически усилено путем толкования. Согласно практике Суда ЕС и ст. 4 Договора о Европейском союзе (Лиссаб. ред.) вытекает обязанность национальных судов обеспечивать приоритет права ЕС и при применении национального законодательства. Существенным инструментом для этого служит соответствующее праву Сообщества толкование, а также обязанность толковать нормы, которые служат имплементации Директивы соответственно этой директиве. Данная обязанность соответствующего Директиве толкования существующего права не возникает до истечения срока имплементации74, но толкование, соответствующее директиве, является допустимым. Согласно практике Суда ЕС, такое соответствующее директиве толкование может требовать неприменение норм национального законодательства, которые не соответствуют цели и формулировке Директивы.
В решении Суда ЕС по делу Marleasing75 испанская фирма Marleasing препятствовала созданию фирмы Commercial, состоящей из ее бывшего должника и других участников, так как целью образования последней было преобразовать в акционерное общество бывшее общество с неограниченной ответственностью, чтобы избежать личной ответственности за существенные долги. Фирма Marleasing предъявила иск в испанский суд по торговым делам о признании образования общества недействительным согласно ст. 1261 и 1275 испанского Гражданского кодекса, в соответствии с которыми договор без правового основания или с недопустимым правовым основанием является недействительным. Фирма Commercial ссылалась на ст. 11 Директивы № 68/151/ЕЭС, согласно которой государства-члены должны допускать прекращение акционерных обществ только по перечисленным там основаниям, а не из общего принципа неправомерного основания договора. Испанский суд поставил перед Судом ЕС вопрос о применимости директивы непосредственно в отношениях между частными лицами.
На этот вопрос Суд ЕС ответил отрицательно, но сослался на обязанность толкования соответствующего Директиве национального законодательства, которая также охватывает неприменение отдельных противоречащих Директиве норм.
Возникающее из Директивы обязательство государства – члена ЕС по достижению результата, предусмотренного Директивой, и его обязанность по ст. 5 Договора о ЕЭС предпринимать все надлежащие меры, общие и частные, для обеспечения исполнения такого обязательства относятся ко всем органам государства – члена ЕС, включая суды, действующие в пределах их юрисдикции. Следовательно, при применении национального законодательства, независимо от того, были рассматриваемые положения приняты до или после Директивы, национальный суд, дающий толкование, должен осуществить его с учетом и как можно ближе к формулировке и цели Директивы для достижения результата, преследуемого ею.
В решении Суда ЕС по делу Cofidis S. A.76 Cofidis S. A. обеспечивала потребителю Fredout в январе 1998 г. частичную оплату кредита с процентом 15, 48. В августе 2000 г. Cofidis S. A. подала иск на Fredout об оплате. Ответчик иск не признал. По мнению суда, проценты и другие понятия формулярного договора являются неправомерными. Истица ссылалась на ст. L. 311—37 французского Кодекса о защите прав потребителя, согласно которому суд может проверять нормы договора о потребительском кредите на их неправомерность по истечении более чем двух лет с момента заключения договора. Суд придерживался мнения, что эти национальные нормы нарушают Директиву № 93/13/ЕС о неправомерных нормах договоров потребителей, в частности ст. 6, согласно которой государства-члены должны обеспечивать, чтобы для потребителя были необязательны неправомерные положения в договорах, которые заключают с потребителем лица, занимающиеся предпринимательской деятельностью.
Суд ЕС сослался на обязанность национальных судов осуществлять толкование соответствующей Директивы и решил, что цитируемая национальная норма ей противоречит.
Судьи обязаны осуществлять соответствующее Директиве толкование, а также оставлять без применения норму лишь после истечения срока для имплементации Директивы77.
Рекомендации, заключения и другое «мягкое право»
Согласно ст. 288 Договора о функционировании Европейского союза рекомендации и заключения не являются обязательными. Они не могут служить правовыми основаниями для требований к частным лицам или ЕС, но играют роль при толковании права ЕС78. Кроме того, существуют и другие необязательные акты ЕС, такие как, например, сообщения и резолюции. Данные акты ЕС относятся к мягкому праву, и они очень популярны в трудовом праве.
Решение является обязательным во всех своих частях для тех, кому оно адресовано (ст. 288 Договора о функционировании Европейского союза). Решения часто принимаются при применении норм о конкуренции, когда речь идет о картелях, штрафах или когда государство-член незаконно выделяет помощь для сохранения рабочих мест. Для трудового права решения имеют только косвенное значение.
Рекомендации и заключения обязательными не являются79.
Решения Суда ЕС являются источником права Европейского союза.
Совокупность судебных решений в западной доктрине обозначается терминами «прецедентное право» (англ. case law) или «судебная практика» (франц. jurisprudence). Термин case law переводится как «каузальное право» – право, созданное решениями судов, которые вынесены по конкретным делам. Британские юристы рассматривают понятия case law и judicial precedent («судебный прецедент») как синонимы80.
Правовой режим Суда ЕС свидетельствует о том, что его решения образуют один из важных источников права, носят окончательный характер и обязательный для всех субъектов права. Неисполнение решений Суда влечет за собой применение санкций, предусмотренных учредительными договорами.
Установленные Судом правила в дальнейшем служат источниками, которые используются при разрешении дел судебными организациями всех государств-членов. Суд ЕС также руководствуется принципами и нормами, установленными им ранее. По этой причине в новых решениях Суда постоянно встречаются ссылки на «сложившееся прецедентное право», «установившуюся судебную практику». В то же время Суд формально не связан своими правовыми позициями, может изменять их.
Действительность нормативных правовых актов ЕС в решающей степени определяется соответствием их содержания учредительным договорам и общим принципам права. Несоответствие в случае возбуждения в Суде ЕС дела об аннулировании будет служить бесспорным основанием для отмены нормативных правовых актов институтов ЕС.
Важнейшим источником трудового права Евросоюза является судебная практика Суда ЕС. Реформа судебной системы была произведена в Договоре о ЕС (Ниц. ред.) и отражена в поправках к нему и новом Статуте Суда. В Договоре о Европейском союзе (Лиссаб. ред.) и Договоре о функционировании Европейского союза преобразования в судебной системе Евросоюза носят ограниченный характер.
С 1958 г., после вступления в силу Договора о ЕЭС и Договора о Евроатоме, Суд Европейских сообществ (Суд ЕС) (Court of Justice, Cour de Justice, Gerichtshof) являлся официальным названием. В текстах учредительных договоров употребляется термин «Суд». После 1993 г. Суд ЕС выступает в качестве единого института Европейского союза. За ним следует Суд первой инстанции (название, характерное для немецкого и английского официальных языков, для французского – Трибунал, созданный в 1989 г.).
С принятием Договора о функционировании Европейского союза и Договора о Европейском союзе (Лиссаб. ред.), согласно ст. 19 Договора о Европейском союзе «Суд Европейского союза включает в себя Суд, Трибунал и специализированные трибуналы. Он обеспечивает соблюдение права в ходе толкования и применения Договоров».
Таким образом, термин «Суд Европейских сообществ» существовал до 1 декабря 2009 г. В настоящее время официальное его название «Суд Европейского союза».
Суд Европейского союза контролирует правомерность законодательных актов, актов Совета, Комиссии и Европейского центрального банка, кроме рекомендаций и заключений, а также актов Европейского парламента и Европейского совета, направленных на создание правовых последствий в отношении третьих лиц. Кроме того, Суд Европейского союза контролирует правомерность актов органов или учреждений Союза, направленных на создание правовых последствий в отношении третьих лиц.
С этой целью Суд Европейского союза полномочен выносить решения по искам, которые подаются государством-членом, Европейским парламентом, Советом или Комиссией в связи с отсутствием компетенции, нарушением существенных процедурных требований, нарушением Договоров или любой нормы права, относящейся к их применению, либо злоупотреблением полномочиями.
Итак, источниками права Европейского союза выступают учредительные документы ЕС и документы, вносящие в них изменения или дополнения (первичное право), и законодательство и иные акты институтов и органов Союза (вторичное право). Правотворческую роль играет также судебная практика, формулируемая в решениях Суда ЕС и подчиненных ему судов.
Договор о Европейском союзе (Лиссаб. ред.) и Договор о функционировании Европейского союза сохраняют эту систему источников в целом, но в то же время подвергают реформированию отдельные элементы.
Классификация правовых актов институтов, органов и учреждений «нового» Европейского союза следующая.
1. «Правовые акты Союза»: акты, издаваемые институтами Союза – Европейским парламентом, Европейским советом, Советом Европейского союза, Европейской комиссией, Судом Европейского союза, Счетной палатой, – в формах, предусмотренных ст. 288 Договора о функционировании ЕС: регламент, директива, решение, рекомендация, заключение.
1.1. «Законодательные акты»: юридически обязательные акты Союза, издаваемые Европейским парламентом и/или Советом в соответствии с законодательной процедурой, обычной или специальной (ст. 289 Договора о функционировании ЕС): регламент Европейского парламента и/или Совета, Директива Европейского парламента и/или Совета, Решение Европейского парламента и/или Совета.
1.2. «Незаконодательные акты»: правовые акты Союза, для издания которых «Договорами» не предусмотрена законодательная процедура: регламент (кроме регламентов, указанных в п. 1.1), директива (кроме директив, указанных в п. 1.1), решение (кроме решений, указанных в п. 1.1), рекомендация, заключение.
1.2.1. «Делегированные акты»: юридически обязательные акты Союза, издаваемые Европейской комиссией на основании полномочий, делегированных законодательными актами (ст. 290 Договора о функционировании ЕС): делегированные регламент, директива, решение Комиссии.
1.2.2. «Исполнительные акты»: юридически обязательные акты Союза, издаваемые Европейской комиссией или Советом Европейского союза на основании предоставленных им исполнительных полномочий (ст. 291 Договора о функционировании ЕС): исполнительные регламент, директива и решение Комиссии или Совета.
1.2.3. Другие «незаконодательные акты»: правовые акты Союза, не относящиеся к законодательным, делегированным или исполнительным: регламент (кроме регламентов, указанных в п. 1.1 и 1.2.1, 1.2.2), директива (кроме директив, указанных в п. 1.1 и 1.2.1, 1.2.2), решение (кроме решений, указанных в п. 1.1 и 1.2.1, 1.2.2), рекомендация, заключение.
2. Иные акты институтов, органов и учреждений Союза: акты институтов Союза в формах, не предусмотренных ст. 288 Договора о функционировании ЕС, и акты иных, чем институты, органов и учреждений Союза (перечень неисчерпывающий): решение «особого рода», внутренний регламент/правила процедуры, резолюция, декларация, кодекс поведения, заключения европейского совета или Совета, ориентир Европейского центрального банка, Белая книга Комиссии, Зеленая книга Комиссии, межинституциональное соглашение81.